Кинематограф и память

Если в предыдущие десятилетия книги и фильмы о той войне имели второстепенное значение в сравнении с памятью очевидцев, то сегодня, в условиях стремительного убывания таковых, суррогатные книжные и особенно «киношные» версии истории тех судьбоносных лет приобретают первостепенную важность.
Иллюзия — как известно является основным философским содержанием кинематографа. Не случайно самые первые кинотеатры назывались «иллюзионами». Но сегодня словом иллюзия можно скорее охарактеризовать мировосприятие тех граждан, которые верят, что в нашей стране еще существует кинематограф. Последние события, связанные с так называемым акционированием Одесской киностудии, не оставляют для этой благостной иллюзии никакой почвы… Если иллюзорность украинского кинематографа носит абсолютный характер, то иллюзорность российского — так сказать прикладной. Не очень стесненные в средствах российские мастера киноиллюзий предприняли массовый побег из мира житейских реалий в фантастический мир собственного мировосприятия. Хорошо еще, если итогом такого побега становятся заведомо потусторонние «Мастер и Маргарита» или на худой конец «Ночной дозор». Но когда из этого трансцендентного марева выплывают фильмы, претендующие на адекватность реальному миру, вот тут — то и возникают проблемы с их восприятием. Хорошо еще, что на этой планете, помимо России, кино снимают и в других странах, что позволяет иметь хороший материал для сравнения. Все мы, как известно, родом из прошлого. Им же – прошлым, мы и сформированы. Это естественно и потому нормально. Но чем дальше от нас тот или иной пласт времени, даже в формате одного столетия, тем меньше среди нас носителей реальной исторической памяти и тем больше вероятность подмены адекватного восприятия прошлого его искусственным заменителем. Именно в такое «мутное» время утраты живых носителей памяти, вступает в последние годы период Второй Мировой войны — время критически значимое для самосознания современных людей и осмысления их роли и места под солнцем. И если в предыдущие десятилетия книги и фильмы о той войне имели второстепенное значение в сравнении с памятью очевидцев, то сегодня, в условиях стремительного убывания таковых, суррогатные книжные и особенно «киношные» версии истории тех судьбоносных лет приобретают первостепенную важность. Собственно — именно этот источник информации становится для новых поколений главным, если не единственным. Отчего вопрос об адекватности исторической правде соответствующих литературных и кинопроизведений приобретает небывалую остроту.Такая сложная преамбула необходима для четкого уяснения важности затронутой темы. А теперь перейдем к конкретике. Рассмотрим ситуацию в современном военном кинематографе на примере двух сравнительно свежих кинолент. Это российский фильм «Первый после Бога» о советских подводниках и немецкий «Бункер» о последних днях нацистского рейха. Оба фильма, на мой взгляд, достаточно типичны для национальных кинематографов двух стран и потому их сравнение особенно показательно. Российский фильм анонсирован очень претенциозно — как основанный на фактах биографии легендарного капитана — подводника Александра Маринеско. Хотя авторы не претендуют на документальность своего творения и даже переименовали главного героя из Маринеско в Маринина, все равно их претензия на правду жизни достаточно очевидна. Но насколько она обоснована? И есть ли у этого фильма хотя бы минимальное моральное право претендовать на статус исторического и на соответствующее этому статусу место в нашем сознании? Лично у меня на этот счет большие сомнения. И дело даже не в формальных деталях биографии самого Маринеско — она достаточно противоречива и до сих дает простор для всякого рода фантазий. Смущает сам дух этого, якобы исторического кино. Несмотря на достаточно точное воспроизведение внешней, особенно костюмной атрибутики того времени (надо признать — в этом современный кинематограф действительно кое- чего достиг), не покидает ощущение общей фальшивости, глубинной неправды происходящего на экране, фатального непонимания авторами и актерами сути того времени и характеров тогдашних людей. «Брехней», извините, веет буквально от каждого кадра. Чего стоят, например, девицы, изображающие в фильме кухонных рабочих в армейской столовой. Эти стандартные голливудские куколки с личиками, сияющими от профессионального макияжа, также похожи на реальных, замученных военными невзгодами женщин времен войны, как французские духи на отечественный тройной одеколон. Или вот такой образец нравов того времени — советские офицеры устраивают коллективную «гулянку» в иностранном борделе. Причем — это для них явно нечто само собой разумеющееся. Никто, конечно, не оспаривает того, что человеческие слабости были свойственны и героям -подводникам. Но, чтобы вот так, принародно и массово морально разлагаться с партбилетом в кармане, да еще во время войны, да на иностранной территории – это, знаете ли, надо совсем ничего не понимать в тогдашней жизни. Войну я не застал, но даже в послевоенные годы такие оргии кончались для офицеров обычно исключением из партии и изгнанием из рядов вооруженных сил. И потому были чрезвычайной редкостью. Представлять, что такой образ жизни был типичным для советского офицерства времен войны, Сталина, и НКВД — может только безнадежный параноик. Да в реальной жизни их бы уже на следующее утро разбирали на парткомиссии, если не в военном трибунале. Главный герой картины запомнился, как этакий половозрелый жеребец, успешно ломающий кровати своих любовниц и столь же непринужденно пускающий на дно корабли врага. Кстати, о кораблях и вообще о военных действиях. С ними в этом, якобы историческом фильме, вообще полная несуразица. Например — советскую подводную лодку топит немецкий истребитель «Мессершмитт -109», вооруженный одной единственной бомбой. Достижение настолько уникальное, что нигде и никогда, кроме данного фильма места не имевшее. Обычно, чтобы уничтожить подлодку требуется израсходовать десятки и сотни глубинных бомб, и применяются для этого, разумеется, не легкие самолеты- истребители, а, как правило, боевые корабли или на худой конец -бомбардировщики. Не менее удивителен и главный подвиг капитана Маринина. В фильме постоянно твердят, что он торпедировал большой немецкий транспорт, а на экране, почему – то, горит и взрывается вовсе не транспортное судно, а крупный боевой корабль, никак не меньше крейсера. Что за шифрограмма такая? Может быть, авторам фильма показалось неудобным напоминать о потоплении лодкой Маринеско лайнера «Вильгельм Густлов», где погибли тысячи людей, причем не только военных, и они решили таким образом поправить историю? Но тогда зачем «зацикливаться» на транспорте и вообще на Маринеско? Большой военный корабль, а точнее — немецкий линкор «Тирпиц» атаковал и, вроде бы, даже повредил совсем другой советский подводник — Лунин. Но фильм как будто не про него. Кроме того, Маринин торпедировал этот, так называемый транспорт, из надводного положения, находясь в пределах досягаемости огня не только корабельной артиллерии, но и стрелкового оружия. Это настолько самоубийственная для подводников ситуация, что не приходится удивляться тому, что в фильме даже не пытаются объяснить, как лодка после этого уцелела. Просто вернулась в базу и все. Такое себе обыкновенное чудо. Поражает еще одна деталь этой, якобы правдивой, картины. Поголовное неуважение к военной форме одежды со стороны практически всех положительных персонажей. Только злобные офицеры НКВД более — менее напоминают военных. Остальные, похоже, напрочь забыли о существовании пуговиц на мундирах, не говоря уже о прочей амуниции. В послевоенной армии за малейшую небрежность в ношении формы одежды полагалось строгое взыскание. На войне, конечно, за этим следили не так строго. Но очень сомнительно, чтобы общий суровый дух того времени допускал такое неуважение к военной форме. Невозможно себе представить, чтобы командир военного корабля шел на доклад к старшему начальнику, не застегнувшись на все пуговицы. Все эти крупные и мелкие несуразицы в целом порождают одну большую неправду о войне, превратное представление о людях того времени и побудительных мотивах их поведения. И, в конечном счете — все эти картонные герои с их ненастоящими подвигами работают на одну малопочтенную цель – «дегероизацию» и «примитивизацию» нашей истории, которая в таком препарированном и выхолощенном виде уже не будет представлять никакого интереса для новых поколений, но будет способствовать скорейшему забвению ими нашего настоящего великого прошлого. И если авторы этого фильма такую цель перед собой не ставили, то тем более печально, что они ее, по сути, достигли. А теперь о совсем другом кино. Немецкий фильм «Бункер» делает честь не только его создателям, но и всему германскому кинематографу, о котором, кстати, мы, оглушенные грохотом голливудских блокбастеров, почти ничего не знаем. Собственно, немецкого кино о Второй Мировой войне, не считая некоторых политкорректных поделок, до недавних пор вообще не существовало. На эту тему в Германии действовало достаточно строгое табу. И особенно в том, что касалось личности Гитлера и членов его ближайшего окружения. По большому счету, надо сказать, это табу существовало и существует не только в Германии, но и во всем мире и нам до сих пор предлагается, в сущности, довольствоваться теми стандартами в изображении нацистских вождей, которые были приняты во фронтовой пропаганде времен войны. Ничего удивительного, что именно немцы, которым больше чем кому либо интересна и важна собственная история, пожелали преодолеть это карикатурное мировидение и попытались разобраться в истинной сути того времени, осмыслить реальные мотивы поведения его главных героев. Фильм «Бункер» — одна из таких и, надо признать, небезуспешных попыток. И в том его главное отличие от помянутого выше российского продукта, который как раз разбираться ни в чем не хочет, а просто несет всякий вздор под видом нового прочтения истории. Немецкий фильм как раз ни на какое новое прочтение не претендует. Это, скорее, попытка самого первого нормального прочтения после шестидесяти лет бесконечного пропагандистского гвалта. Не любить нацизм — это одно, но не желать разобраться в психологии его носителей, не хотеть понять их мотивы — это уже совсем другое. Любое, даже самое чудовищное общественное явление надо пытаться осмыслить хотя бы для того, чтобы знать, как ему противостоять. И «Бункер» как раз и стремится решить эту задачу, за что его авторов можно только благодарить. Мы чуть ли не впервые получили возможность увидеть на экране не карикатурные образы, а живых, реальных людей со всеми их достоинствами и недостатками, маниями и комплексами. И хотя бы приблизиться к пониманию переживаемой ими исторической драмы. Очень убедителен Гитлер, которого последние военные неудачи довели до полного отчаяния и явной неадекватности. В свете такого его состояния в совершенно ином свете выглядят и известные высказывания фюрера о немецком народе, который не достоин жить, потому что не смог победить в войне. Раньше я эти слова воспринимал, как суть гитлеровской философии, а теперь совершенно отчетливо понимаю, что это не более, чем обычная человеческая истерика. И это вовсе не очеловечивание демона, как кое — кому может показаться. Потому что нет на земле вообще никаких демонов, что все мы, в общем — то люди, и Гитлер в том числе. Но люди бывают поставлены в такие обстоятельства, которые делают из них монстров. А иногда это случается сразу со многими людьми. Германский народ, состоящий в большинстве своем из обычных, нормальных людей, в чем обоснованно убеждены авторы фильма, и стал жертвой таких роковых обстоятельств. «Гитлеры» не возникают на ровном месте, их демонические натуры формирует история. И в данном случае, не будь колоссального унижения Версальского мира, и вызванной этим унижением сильнейшей психологической травмы всего народа, не было бы, вероятно, в Германии ни нацизма, ни Гитлера. Подлинный историзм, выявление истинных характеров реальных персонажей, в сочетании с точным следованием документальной основе событий, (чего стоит только фотографически точное воспроизведение последнего выхода Гитлера из бункера) превращает этот немецкий фильм в подлинное событие не только в мире кино, но и в целом в духовной жизни современной Германии. Он не оставляет сомнений в том, что нынешние немцы не только не утратили связи со своим прошлым, но и смогли отождествить себя с ним, сделать из него необходимые выводы. Ничто так не лечит душу, как понимание истинных причин ее хворей. Вот почему, за психологическую уравновешенность нации, у которой есть такой думающий кинематограф, можно быть совершенно спокойным. Чего не скажешь о народе, который продолжают потчевать абсолютно бездумными россказнями о сказочных подвигах половозрелых жеребцов в неряшливых военных мундирах.
Юрий Селиванов