Итак, уже на третьем уровне происходит общение духа с духом — моего духа (если я ещё духовное существо, а не озабоченное социальное животное), с духом Автора. И понятно, что пространство и время такого общения –какие-то странные. Я должен как бы забыть о себе, находящемся здесь, я общаюсь сейчас –и в вечности. Обыденность, из которой я пришёл – осталась где-то там, внизу.
Я не сказал этого в передаче, но здесь скажу: здесь граница, которая, увы, разделяет людей. Многие не способны переступить порог, «забыть» хоть на миг обыденную реальность с её очень простой механикой и логикой – и как же их раздражают, представляясь пустой болтовнёй, высокие слова, которые я сейчас произношу! И как же хочется унизить, осмеять тех, кто способен переступить порог! А требованием равенства всех – как раз и позволяет хамски унижать всё, что прежде считалось высоким.
Зато мистики любой эпохи поняли бы то, что я скажу сейчас о четвёртом уровне – высочайшем – когда ты воспаряешь в некие идеальные сферы и испытываешь невообразимое блаженство, изнемогая от силы и полноты собственного переживания Красоты. Что это было? Словами не выразишь. Но теперь-то ты точно знаешь, что мир не есть простая сумма вещей, предметов, что за сферой физики есть сфера метафизики – и ты в этом метафизическом идеально-смысловом пространстве культуры побывал. Ты уже ведаешь о реальности духа. И знаешь, что он куда важнее реальности холодильников.
А если этой метафизической реальности в искусстве нет – то тогда зачем искусство? спрашивает Бычков. Музыкант, способный поднять нас на уровень духа – гений. А без духа — есть только материальное – звуки, краски, и этой материей можно поиграть. Виртуоз – и играет звуковой материей. И художнику что-то придумать нужно, найти какой-то «прикол».
И придумываем. И не делаем главного. Я должен выйти из себя, из обыденности, из сферы, где царствует материя, вещи, тела, — в какую-то другую реальность? Да ещё и гигантские духовные усилия нужны? И вот человек, которому это не дано, хорошо чувствующий себя в сегодняшней жизни обыватель, раздражённо говорит: да нет никакой «другой реальности». Есть только то, что я могу пощупать, укусить, купить.
В этой ситуации меня задевает не столько позиция обывателя – он таким во все времена был, а позиция деятелей так называемой культуры, убеждающих обывателя в том, что он прав. Культура, не требующая от человека духовных усилий, культура как союзник обывателя? Убеждающая его, что в общении с искусством он может, оставаясь на своём втором уровне восприятия расслабиться, получить удовольствие.
А подлинная красота – трагична. Но сегодняшний художник избегает страданий и не ведает трагизма. А жизнь, утрачивающая духовно-метафизическое измерение – не только бессмысленна, но и уродлива. Тогда как величие духа – делает прекрасной даже смерть. И в конце передачи звучит «воспоминание о Прусте».
