Итак, вот в романе Улицкой монолог режиссёра, который хочет переплюнуть самого Эфроса. Он говорит о «Трёх сестрах» Чехова: «бездельницы эти сестры, отрицательные персонажи. Трудиться не желают. Всё время жалуются, в Москву хотят, — только никак не могут до вокзала дойти. А что они там будут делать? Ничего!» Сестёр уничтожил, спектакль поставил – вероятно, громкий был бы спектакль, но на генеральной репетиции – комиссия запретила. Однако, история развенчания чеховских сестёр – не вчера началась. Первым был Ефремов – в его «Современнике» три сестры выглядели вульгарными девицами из рабочего общежития, разговаривали визгливыми голосами, все время ссорились… Так проклёвывалась тенденция, которая потом захлестнула культуру – игра на понижение, развенчивание. И вот мы доходим до того немецкого спекатля, о котором я уже бегло говорил. Оказывается, спектакль поставила дама из Берлина, а голый мужик – хоть и эпизодический персонаж, но, как-никак, профессор, а старенький доктор — сидит на горшке, а одна из сестёр отдаётся то одному, то другому ухажёру – намёки на это довольно прозрачные. Предел унижения чеховских персонажей. И я хочу понять: почему это именно на Чехова так напали? ? А- интеллигент! Как бы образец русской разночинной интеллигенции. Купеческий сын – который сам себя воспитал, подавил в себе хама, «по капле выдавливал из себя раба». Мы над этим сегодня подсмеиваемся, нам раба из себя выдавливать не хочется, ведь для этого нужно бороться с самим собой! А он говорит: я был раб, меня секли, от меня требовали полного повиновения… И вот раб – стал свободным человеком, интеллигентом, носителем духа культуры. Не чудо ли? А ещё большее чудо — как он деликатно, но настойчиво, тихим голосом говоря правду отцу, устаривашему скандалы, сумел его перевоспитать. Перевоспитать разорившегося купца, хама, тирана, не терпевшего ни малейших возражений? Неужто такое возможно? Ох, поучиться бы у него – ведь у миллионов семей такие же проблемы…
