«А як же заробітчани?» Така реакція більшості одеситів на інформацію про новини щодо можливого закриття залізничного сполучення між Україною та Російською Федерацією.
Надо подумать о людях, ведь кроме служебных поездок, в Россию еще совершаются поездки тех, кого называют заробитчанами. Представляете, это миллион-полтора миллиона людей, которые отправляются на заработки, будут в двое-трое раз больше платить денег для того, чтобы добраться в какой-то российский город. Зачем это делать? Это сделали уже глупость с авиацией. Белоруссия просто уже не знает, куда девать деньги, которые она сейчас зарабатывает, как транзитное государство.
Связь должна быть между государствами обязательно. Наши заробитчаны там, в основном, большое количество людей. Вообще между странами должно быть соединение в любом случае. И железная дорога, и авиа-сообщение, и авто.
Те, кто пользуется этим сообщением, — это обычные работяги, много очень заробитчан. И для них это важно. Я понимаю, что для наших чиновников важнее, чтобы авиа-сообщение с Соединенными Штатами не перекрыли. Им-то что, они в Россию не ездят. Плюс транзитный потенциал, что все-таки наша страна транзитная, мы на этом можем зарабатывать много денег. И с транспортным сообщением играться не стоит.
Інші посилаються на сімейні та дружні зв’язки між двома народами, а людину, яка позитивно ставиться до можливого закриття сполучення, наша знімальна група зустріла лише одну.
Положительно, потому что если у нас есть недружественная страна — то нужно как-то однозначно себя вести. А не сидеть на двух стульях сразу. Несмотря на то, что у меня много родственников там, ну, а что делать. Представители военные этой страны убивают наших воинов. Калечат их. Я за.
Потому что, ну, как это можно закрыть? Во-первых, у нас и так нет денег. Люди переселяются, двигаются. Им нужно передвигаться. Или это уже запретили — ехать в Россию, допустим, кому-то. Вот ко мне приехали американцы, они должны улетать в Москву — как они будут туда добираться? Пешком?
Ну, все равно будут ездить — самолетами, автобусами, с пересадками. Люди все равно ездят. У кого-то родственники там, друзья, знакомые, на работу.
Мы коснулись — у нас квартира в Артеке. И мы вот это уже… По шесть часов стоим на границе. А как миллионы, которые вот так повязаны. У меня мама русская, отец украинец. И я 20 лет прожил в Мурманске, брат в Мурманске. Как мы друг с другом не можем общаться? Как добираться?
— Я туди не їжджу, меня все одно.
— Ну, это ненормально — но что делать. Закроют так закроют. Наша страна есть наша. Что будет — то будет. Примем решение, как оно было бы.