Эта одесситка несколько раз в жизни оказывалась между жизнью и смертью. И каждый раз была уверена: будет жить, невзирая на практически безвыходность ситуаций. Наверное, эта вера и любовь к жизни помогли женщине в свои неполные 92-ва года оставаться небезразличной к чужому горю, помогать окружающим и руководить муниципальным хором «Ветеран». Накануне праздники Победы, одесситка вспоминает 22 июня 1941-го.
Это вот еще мы – курсанты, это девочка погибла в Молдавии. Сбили там ее Люба Лебедева…Наш летный клуб «Юный летчик» вот это в Москву возили нас. Мне вручили Покрышкин трижды герой Советского Союза вот эту вот вручил мне лично в Москве за организацию летной работы с молодежью.
Ее жизнь – как полет! Такое впечатление складывается после общения с летчицей Раисой Сергеевной Блажиевской. Пилоту-инструктору учебной 83-тьей авиа эскадрильи есть о чем рассказать. Ее жизнь полна взлетов и падений. Причем, не только в переносном смысле, а и в самом прямом. А как же иначе может быть у настоящей летчицы? Одно из таких падений могло стать последним в судьбе одесситки. А все из-за гаечного ключа. «Меня направили в Сибирь, в Иркутск. Там горели леса. Сильные были пожары – тайга. И вот мы рано утром вылетали, патрулировали, отмечали, где горит тайга, и сообщали на землю. И принимались меры, чтоб спасти эти леса», — так начинается повествование Раисы Сергеевны. А потом случилось несчастье. Между Улан-Уде и Читой заглох мотор. А внизу – лишь горящие леса тайги.
Раиса Блажиевская, руководитель муниципального хора «Ветеран»
Ни парашютов тогда не было, ни радиосвязи не было. Мы летали тогда на самых первых самолетах на «ПО-2» — они тогда назывались «У-2». Двигатель этого самолета сконструировала женская бригада М-11 назывался двигатель. И нам пришлось очень, ну никак, я не знаю. Садиться прямо на деревья – больше у нас не было выхода. И вдруг мелькнула полоска земли. Это просто было какое-то чудо. Мы направили на эту полоску земли самолет. И как-то мы падали уже, и как-то мы удачно упали и, прокатились по этой полосе земли, уперлись в дерево. Остановились и мы не поломали ни винт, ни шасси и мы живы были. Там было три домика — жили там староверы. Попали на это селение, где много лет жили староверы. Открыли капот. Стали искать, в чем дело, почему заглох двигатель. И что же оказалось? Между двумя цилиндрами торчал гаечный ключ. Это наш техник, который обслуживал машину, готовил к полету. Забыл и закрыл капот, и мы полетели. Мы сразу обнаружили стук. Но ничего не могли сделать.
Злополучный ключ – убрали. К счастью, самолет был исправен. Но появилась следующая проблема: как теперь взлететь? Очень мало земли было для разгона.
Раиса Блажиевская, руководитель муниципального хора «Ветеран»
Сумерки были, но мы рискнули взлететь, как говорится, применяя законы физики, мы распределили этих людей, которые там живут – мужчин и женщины – на крылья налегли на два крыла и внизу на хвостовое оперение, на стабилизатор, и как-то сдерживали. А мы дали газ. И как-то возникло еще дополнительно подъемная сила, и мы взлетели. Правда, посыпались шишки кедровые, и мы благополучно взлетели. Прилетели на базу – бегут люди нам навстречу – уже и не ожидали нас увидеть. И мальчишки кричат: «Война! Война! Рая, война». Это было 22 июня 41-го года.
Война – значит, на смену аэроклубу, где летчица работала инструктором, — пришла учебная эскадрилья. Раиса Сергеевна передавала знания молодежи. И так всю войну . Но вскоре полет самой Раисы Блажиевской оборвался.
Раиса Блажиевская, руководитель муниципального хора «Ветеран»
я поехала в отпуск к родителям в Чернигов. Меня сбила грузовая машина. И не только сбила, а переехала меня одним колесом передним. Что такое груженая машина полуторка через человека? Правда, был декабрь, на мне была зимнее пальто. Все хрустнуло. Я слышала, как это все хрустнуло: 7-мь пар ребер перелом был и смещение позвонков очень много. Короче говоря, я два года была по госпиталям. Полная дистрофия была. Но я была уверена, что я буду жить. Хотя я, находясь в коме, я слышала, о чем говорят. Только говорить не могла. Слышу, говорят: 99% что она умрет – очень сильно, несовместимые травмы с жизнью. А я лежала про себя и улыбалась: черта-с-два я умру! И вот так я и выкарабкалась, но уже летать – все.
«О моей жизни можно написать ни одну книгу», — полушутя-полусерьезно говорит 91-однолетняя одесситка Раиса Сергеевна.
