Восемь лет Путина

Сегодня завершилось президентство Владимира Путина. В четверг второй президент России передал Кремль, штандарт, ядерный чемоданчик и президентский пул журналистов своему преемнику Дмитрию Медведеву. Восемь путинских лет завершились, и уже можно окончательно подвести их итоги.
Покидая президентский пост, Путин не уходит из большой политики – о чем он сам недвусмысленно сообщил на заседании российского правительства во вторник. Однако главой государства он уже не будет. Когда Путин встал во главе страны, он заявил: «Мы должны сделать Россию единой, сильной». Что у него получилось?
1) Умиротворение Чечни:
Путин был назначен премьер-министром в ситуации крайнего обострения чеченской проблемы. Решение чеченского вопроса было для него главной задачей начиная с лета 1999 года и осталось важнейшим вызовом в годы президентства.
Решительные действия нового премьера в августе – сентябре 1999 очень быстро сделали его самым популярным политиком страны. Впрочем, уже той осенью зазвучали критические голоса. Одни призывали не переходить Терек. Другим вообще не нравилось, что возобновились военные действия. Третьи предостерегали, что всё будет плохо и страшно…
Но Путин продолжал гнуть свою линию: «независимая Ичкерия» должна быть уничтожена; территориальную целостность страны следует восстановить; Чечню надо сделать нормальным российским регионом.
Успешность этой линии временами вызывала серьезные сомнения. Особенно большие нарекания вызвало то, что во главе республики был поставлен «клан Кадыровых». Временами казалось, что всё равно ничего не получается.
Однако вот результат: Чеченская война закончена. О независимости больше никто не заикается. Республику надежно контролирует лояльная по отношению к Москве группировка. Территория Чечни, разумеется, не стала совсем спокойной и безопасной. И региональный политический режим никак не назовешь демократическим.
Тем не менее Чечня сегодня – не «черная дыра», не «пиратская республика» и не театр военных действий. Она умиротворена настолько, насколько может быть умиротворенной территория, на протяжении полутора десятилетий либо находившаяся во власти бандитов, либо становившаяся сплошной зоной боев.
2) Вертикаль власти:
Ко времени избрания Путина президентом о существовании в России государства можно было говорить только с большими оговорками. И второй президент выбрал путь восстановления государственного механизма: «вертикаль власти».
Речь шла о создании централизованного управленческого механизма, неподвластного прямому воздействию «групп интересов». Первым шагом в этом направлении было образование 7 федеральных округов, «наместникам» которых (полпредам президента) было поручено контролировать и приводить к общефедеральному знаменателю региональных и местных начальников.
На решение той же задачи была направлена и политика «равноудаления олигархов». На практике она означала устранение с политической арены олигархических группировок, привыкших играть самостоятельные роли. Шумное разрушение медиаимперии Владимира Гусинского, тихое выведение из оборота Бориса Березовского и демонстративное устранение со сцены Михаила Ходорковского – в результате этих действий понятие «олигарх» фактически перестало быть актуальным.
Разумеется, крупный бизнес и влиятельные бизнесмены остались – но о прямом воздействии сколько угодно богатых деятелей на государство речи больше нет.
Далее последовали меры по укрощению регионального своеволия: приведение регионального законодательства в соответствие с федеральным, реформа Совета Федерации, отмена прямых выборов губернаторов.
В рамках «вертикальной» политики было проведено и переформатирование политического поля: приняты новые законы о партиях и о выборах, сделавшие партийную и избирательную системы более централизованными и управляемыми.
Строительство «вертикали» критиковали многие, в том числе и вполне лояльные по отношению к Путину эксперты. Однако нельзя не признать, что «вертикальный» курс привел к одному значимому результату: государственный механизм вновь начал функционировать.
3) Укрощение террористов:
Путин приходил к власти под грохот взрывов жилых домов в российских городах. С того момента и до недавнего времени террористическая угроза оставалась для России и ее президента одним из самых главных вызовов. В первой половине нулевых страну неоднократно потрясали теракты, в том числе такие беспрецедентные по размаху и жестокости, как «Норд-Ост» и Беслан.
После 11 сентября 2001 года выяснилось, что террористическая проблема актуальна не только для России. И бескомпромиссная позиция Путина в отношении террористов поневоле нашла понимание у многих западных лидеров.
Хотя, разумеется, тот факт, что жесткие меры противодействия террористам неизбежно сопровождались жертвами среди мирного населения, вызывал – и продолжает вызывать критику со стороны правозащитников и других гуманистов. Вот только реальной альтернативы предложенной линии («мочить») никто из них предложить не в состоянии.
А силовые методы всё же привели к результату. Начиная с 2005 года террористическая волна на территории России пошла на спад. Нет, терроризм не исчез. В нашей стране еще остались «зоны риска» (в первую очередь на Кавказе), где время от времени происходят всплески террористической активности. Но никакого сравнения с остротой угрозы, которая имела место в начале путинского президентства, сегодня нет.
4) Россия сплотилась:
Одно из самых неприятных последствий последней русской смуты – фактическая потеря страной международной правосубъектности. В 90-х годах присутствие России в мировой политике было чисто символическим и совершенно пассивным. Путин начал пытаться изменить ситуацию с первых дней своего пребывания в Кремле.
Надо заметить, что инструментов выстраивания самостоятельной внешней политики у него не было практически никаких. Зато тех, кому не понравилось то, что «Россия возвращается», было в избытке.
Не считая короткого «медового месяца» 2001–2002 года, когда США и Европа радовались созданию антитеррористической коалиции с участием России, все шаги, направленные на утверждение нашей страны в качестве самостоятельного игрока в «мировом концерте», встречали жесткое противодействие стран Запада: цветные революции, направленные на вытеснение России с постсоветского пространства; расширение НАТО; программа ПРО; регулярные антироссийские истерики в восточноевропейских странах; косовский кризис…
Однако Путину (а он сам был и автором, и основным исполнителем своей внешней политики) удалось выстроить курс, отличающийся непривычной для нас последовательностью и четкостью. Он внятно обозначил границы, в которых Россия действует. С одной стороны – нацеленность на сотрудничество (самой ясной демонстрацией этого был саммит G8 в Санкт-Петербурге); с другой – готовность жестко пресекать любые посягательства на российские интересы и суверенитет (Мюнхенская речь).
В полной мере был отыгран главный ресурс, которым сегодня располагает Россия – колоссальные запасы нефти и газа, столь нужных странам «золотого миллиарда»… И в итоге вышло, что РФ реализовала завет канцлера Горчакова, оставленный полтора века назад – она сосредоточилась. И теперь выдавить её с авансцены глобальной политики не сможет никакой Маккейн.
5) Национальные проекты:
В течение путинской восьмилетки России по большей части очень везло с экономической конъюнктурой. Не берусь судить о том, насколько точной была экономическая политика государства, а насколько всё получилось само собой, но факт налицо: экономическое положение страны, а соответственно материальное положение ее граждан, за эти годы заметно улучшилось.
Но тут сразу возник вопрос о справедливости. Социальная политика в России противоречива: государство перегружено избыточными обязательствами, но притом всячески старается их не исполнять. Когда денег в казне стало больше, возник вопрос: как их потратить?
Не сразу, но Путину удалось найти вариант, оптимально подходящий к сегодняшнему положению дел: национальные проекты. Конечно, красивое название во многом было лишь вывеской для банальной раздачи денег. Но форма в данном случае как бы не важнее содержания.
Сам посыл важен не только для решения текущих социальных проблем, но для перестройки всей социально-экономической политики. Государство берет на вооружение проектный принцип, когда у каждой задачи есть свои параметры, сроки, результаты. Даже на уровне декларации это важно – а уж если есть хоть какой-то реальный выход.
В данном случае он есть. Нацпроекты позволили встряхнуть самые неподъемные сферы социального бытия – образование, здравоохранение, сельское хозяйство. До их приведения в норму еще далеко, но шаг сделан.
При этом Россия не впала в ересь «государства всеобщего благоденствия». Хотя и либеральный догматизм был отложен в сторону. Национальные проекты позволяют также надеяться на новый подход в экономической политике – и государственное участие в экономике станет более осмысленным и результативным.
6) Партия власти:
Попытки создать политическую базу для власти предпринимались в России в течение всех 90-х годов. Разнообразные движения поддержки президента Ельцина в 1991–1993; блок «Выбор России» в 1993–1994; «Наш дом Россия» в 1995–1999; «Отечество – вся Россия» в 1999-м. Но получалось как-то криво.
Путин к этому вопросу подошел более основательно. Под его непосредственным присмотром во время кампании было создано движение «Единство» – и он лично способствовал его электоральному успеху. Затем при его активном участие произошло преобразование «Единства» в партию «Единая Россия». Благодаря имиджу «партии Путина» ЕР добилась большого успеха на выборах 2003 года.
В течение второго президентского срока Путина – и опять же при его непосредственном участии – «Единая Россия» стала настоящей партией большинства. Решение Путина возглавить список кандидатов ЕР привело партию к сокрушительной победе на выборах 2007 года. А в промежутке между выборами и инаугурацией нового президента Путин согласился стать лидером своей партии.
Таким образом, власть в постсоветской России впервые получила серьезную политическую опору. То есть не просто высокий уровень популярности лидера, а внушительный институт, этого лидера поддерживающий.
Опять же, тут есть ряд оговорок. «Единая Россия» всё еще не стала партией в полном смысле слова; она слишком привязана к административной вертикали; она не очень сильна в пространстве публичной дискуссии; она избыточно зависит от личности своего основателя… Это всё так. Но так же верно и то, что партия Путина прошла огромный путь от «мешка с голосами», каким было «Единство» в 2000 году, до нынешнего своего состояния.
Верно и то, что у строящейся партийно-политической системы России теперь есть по крайней мере одна опора. Система, правда, выходит не столько многопартийная, сколько полуторапартийная – но она уже есть.
7) Олимпиада-2014
О сочинской Олипиаде 2014 года уже сказано очень много. Говорилось и о том, что решение МОК провести Олимпиаду в России важно для международной легитимации нашей страны – и о том, что Олимпиада может слишком много стоить. О толчке для развития Юга России – и о коррупционных рисках. О том, что страна могла бы прожить и без такого счастья, – и о том, что это «Олимпиада, которую мы заслужили».
Во всём этом самый главный, на мой взгляд, фактор – психологический. На исходе президентства Путина нужен был символ. То, что зафиксирует в общественном сознании успешность или неуспешность последнего «царствования». Таким символом и стала Олимпиада.
Совершенно не случайно президент сам занимался сочинской проблемой, лично представлял кандидатуру «летней столицы» России на статус столицы зимней Олимпиады. И добился победы.
Тем самым «президент Надежды» конвертировал звание, данное ему в начале правления, в титул «президента Победы». Тем самым он не только забронировал себе почетное место в русской истории, но и помог переломить синдром неудачника, преследующий нашу страну уже не одно десятилетие.
«Владимир Владимирович, нам с вами везет», – воскликнул параолимийский чемпион Александр Терентьев на съезде «Единой России». И это точно можно считать одним из самых главных итогов «эры Путина».
8) Преемственность:
Уникальная черта путинского президентства – устойчиво растущая на протяжении всех восьми лет популярность главы государства. Одним пиаром ее не объяснишь – тут сработали все факторы, перечисленные выше. Не удивительно, что ко времени истечения дозволенного Конституцией срока почти всё российское общество возжелало третьего срока.
Здесь Путин оказался в непростой ситуации. Остаться на третий срок для него означало нарушить конституционный принцип – а на это он идти не мог категорически. Отказ мог повлечь нарушение стабильности, которой он добивался все восемь лет.
Путин нашел компромисс. Он нашел человека, в чьей приверженности намеченному курсу не сомневается – и в чьих способностях справиться с работой президента уверен. Он приложил все силы, чтобы Дмитрий Медведев победил на выборах.
При этом, чтобы никто не сомневался в преемственности политики, Путин согласился стать главой правительства при Медведеве (а заодно и формальным лидером своей партии). Так что у «партии третьего срока» есть утешение: «Путин с нами!»
В действительности же главная победа Путина здесь в том, что он не поддался искушению – и поддержал традицию легитимной смены власти. Без обычного нашего «до основанья, а затем».
Впрочем, насколько последний подвиг Путина будет успешным, России еще только предстоит удостовериться.